«Ауру» рассказывает историю молодой супружеской пары — Азамата и Таншолпан, которые по старой казахской традиции зарылись по уши в ненужные кредиты. По несчастной случайности — а таких здесь много — они оба лишаются работы и не придумывают ничего лучше, чем выдать абсолютно здоровую Таншолпан за онкобольную и открыть сбор. Ложь быстро набирает обороты, деньги текут рекой, а молодые люди становятся национальными героями. Но когда сумма пожертвований насчитывает уже сотни миллионов, в игру вступают другие мошенники, готовые поживиться народными деньгами. Однако разрушительнее всего для героев становится их собственная банальная жадность.
Уже на премьере фильма, за считанные минуты до показа, создатели рассказали, что фильм подвергся цензуре и дальнейшая его судьба стоит под вопросом. На следующий день режиссёр поделился в своём телеграм-канале, что по запросу Минкульта из картины удалили несколько сцен, но ей всё равно был присвоен рейтинг 21+. Это означало, что показывать ленту теперь можно только после 22:00, а это, в свою очередь неминуемо скажется на кассовых сборах.
Всё это поставило нас сразу перед несколькими дилеммами. Во-первых, как писать о фильме, из которого удалены важные для сюжета сцены, способные (возможно) полностью изменить посыл и тональность? Насколько честной может быть рецензия, если она не учитывает всей полноты авторского высказывания?
Во-вторых, стоит ли вообще рассуждать о качествах фильма, подвергшегося государственной цензуре. Никто не любит пинать лежачих, и после этих новостей оставалось только поддержать картину и призвать людей идти в кино. Благо, в наших призывах она не нуждалась — зрители и без того обеспечили фильму полные залы, даже в условиях прокатных ограничений и смехотворных проверок паспортов на входе в кинозалы. О фильмах с такой судьбой ведь, как о покойниках, — либо хорошо, либо никак. А хорошего в фильме немного.
Можно, например, отметить выверенную работу с формой. Айторе в который раз доказывает, что чувства вкуса ему не занимать: его Sheker в своё время определил целое направление в казахстанском кино, Shulamah силился перекрыть сценарную хромоту визуалом, но Auru удалось выйти на качественно новый уровень для казахстанского продакшена. От цвета и света до музыки и монтажа — здесь всё на своих местах: яркое, запоминающееся, смешное и устрашающее. Во всём этом немалая заслуга оператора Багдата Аргинова, с которым Айторе уже работал над Sheker. Вместе они удачно смешивают на экране свои навыки в клипмейкинге и рекламе с классической операторской работой, не позволяя зрителю заскучать ни на минуту.
Апогеем их мастерства стала сцена столкновения с «волонтёрами» в исполнении Аиды Курмангалиевой и Азата Жумадила. Демонстрация режиссёрских «мускулов» определённо удалась, и Айторе заявил о себе как о талантливом экшн-режиссёре. Увлекательная, кровавая сцена с удачными вкраплениями юмора работает беспрекословно. На какие-то 15-20 минут фильму, наконец, удаётся нащупать необходимый темп, тональность и актёрскую игру. Всё это заставляет задуматься: возможно, таланты Айторе и его команды лежат совсем в другой жанровой плоскости.
Фильм выгодно отличает и качественная актёрская игра, несмотря на характерную для режиссёра карикатурность постановки. Герои на экране неизменно кричат, таращат глаза и рыдают, но делают это гораздо убедительнее, чем раньше. Особенно выделяются женские роли — сдержанная, но эмоционально глубокая игра Дильназ Курмангали и в противовес совершенно сумасшедшая и до ужаса обаятельная Аида Курмангалиева.
К сожалению, с мужчинами здесь всё далеко не так однозначно. За раздражающе гротескной игрой Аяна Отепбергена то и дело проглядывается талант, отказать в котором ему невозможно. Он настолько вживается в предложенную роль, что различить актёра от персонажа очень сложно. Проблема в том, что и минусы разделить тоже трудно — то ли играет он плохо, то ли играть там попросту нечего. И совсем уж выбивается перформанс Азата Жумадила, замурованного в роль того самого Алдика, который «просто за учёбу раскидать хотел». Пока остальные играют в кино, он продолжает играть в веб-сериале, из которого, кажется, уже давно вырос.
Опереточной, избыточной актёрской игре вторит такой же карикатурный, поверхностный сюжет, не способный найти нужную глубину. Повествование стремительно летит вперёд по классической формуле «хуже некуда», образы наслаиваются, метафоры… есть, но всё рассыпается из-за нехватки одной стройной мысли. Закредитованность населения, бедность, толкающая людей на страшные поступки, наркотики, коррупция, мошенничество, нечистые на руку «благотворительные» фонды — всё это в фильме показано, но ни над чем из этого длинного списка авторы не дают нам всерьёз задуматься. История, написанная широкими мазками, по форме напоминает притчу, но необходимой для жанра морали предложить так и не может.
Фильм попадает в ту же ловушку ложного маркетинга, что и «Дәстүр» от той же Tartatia Films. Его маркетинговая стратегия во многом строилась на социальных проблемах, в которых утопает современный Казахстан. Если в случае с «Дәстүр» это было домашнее насилие, то для Auru выбрали долговое рабство и мошенничество. Но, как и с «Дәстүр», привлечённый актуальной проблематикой зритель обнаруживает себя перед жанровым кино, лишь эксплуатирующим наболевшие темы.
Особенно очевидной эта неготовность сказать что-то внятное становится в резком и будто наспех написанном финале. Так и остаётся неясным, что же нам в нём показали: то ли уготованный грешникам адский котёл, то ли пыточный стол отца погибшей девочки, из которой создатели усердно выписывают главную жертву наших героев — именно у неё они украли диагноз и анализы. Да, по сути, и не важно, что перед нами: дуболомная религиозная страшилка для самых маленьких или извращённое упоение линчеванием. И то, и другое в равной степени безвкусно.
Попытки выжать из сценария психологическую драму тоже тщетны, виной всему одномерные персонажи. События проносятся так быстро, а времени наедине с их мыслями и переживаниями нам дают так мало, что мы не успеваем увидеть в них полноценных героев со своими принципами, мотивацией и конфликтами. Они будто плывут по бурному течению судьбы, до самого конца так и не взяв ответственность за происходящее. Вслед за всеми тонут в долгах, случайно выдумывают диагноз, нечаянно убивают грабителей, а дальше их история, также от случая к случаю, катится к своему трагичному финалу.
Лишённый сильного смыслового и драматургического ядра, фильм превращается в режиссёрское упражнение, имитацию большого кино. Отсылки и референсы от «Бойцовского клуба» до «Старикам тут не место» коллекционируются, но не привносят игры смыслов. А прямолинейные метафоры — разбитые зеркала и текущие крыши — неоригинальны и написаны как по методичке. Самый дорогой провал этой постмодернистской игры — саундтрек группы Gorillaz, нужный здесь, кажется, только ради громкого инфоповода.
Несложно угадать и основной источник вдохновения: смешивая социальную драму с юмором и жестокостью создатели явно целились в современный корейский кинематограф. Из остроумной критики капитализма Пон Джун Хо они взяли набор тем-ярлыков, а из гуманистичного в своей сути кинематографа Пак Чан Ука — изощрённые сцены насилия. Ориентируясь на признанный арт-мейнстрим, создатели слишком увлеклись внешними атрибутами, проглядев его суть. Под оболочкой авторского высказывания скрывается безыдейный зрительский аттракцион.
Однако главная проблема фильма, превращающая просмотр в насилие над самим собой, — бессмысленная и избыточная жестокость. Не укоренённая в крепком идейном фундаменте, она превращается в жуткую эстетизацию, отвратительный эксплойтейшн. Во второй половине фильма, которая по ощущениям длится целую вечность, складывается ощущение, что режиссёр получает какое-то извращённое удовольствие от происходящего на экране. Особенно учитывая, каким образом он решает наказать своих персонажей за их проступки. «Насилие — это выход, — говорит нам режиссёр, — и пусть весь мир останется слепым». Или немым. Главный ужас этого кровавого фильма — в его категорической мизантропии ко всем: и к героям, и к зрителям.
Одним словом, чуда в очередной раз не случилось. Казахстанский кинематограф продолжает наращивать производственные мощности, но количество всё никак не может перейти в качество — выверенная форма лишь скрывает пустоту внутри. А мы оказываемся на странном распутье между плохим, если не сказать вредным, кино и государством, пытающимся его всячески задушить. В таком случае, как завещали нам великие, стоит умереть за право каждого иметь своё мнение, пусть мы с ним и не согласны. Вас же умирать мы не призываем, только купить билет на сеанс и показать государству заслуженную фигу в кармане.
