Сюжет
Картина открывается сценой в марокканской пустыне. На фоне песчаных равнин появляются огромные музыкальные колонки, а вместе с ними и люди. Только что ещё пару секунд назад нетронутая человеком местность наполняется жизнью, а едва слышные звуки природы сменяются долбящими на полную мощность спикерами. Громкое техно, туристы под веществами и абсолютное чувство свободы.
Сцена сумасшедшего танца, вводящая зрителя в транс, продолжается около десяти минут, пока в кадре не появляется взрослый мужчина Луис с сыном. Они явно выделяются среди танцующей толпы. Скоро выясняется, что наши герои оказались на рейве, чтобы найти потерянную дочь мужчины, которая сбежала из дома. В попытках получить информацию о ребёнке, Луис знакомится с группой странников, передвигающихся на двух домах на колёсах. Все они выглядят как персонажи, сошедшие из серии фильмов «Безумный Макс». У одного нет руки, у другого деревянный протез вместо ноги, а третья — это буквально Фуриоса из «Дороги ярости».
Во время знакомства на рейв приезжает военный отряд, который предупреждает о вооружённом конфликте, творящемся в регионе, и требует всех собравшихся туристов в срочном порядке покинуть страну. Не желая подчиняться правилам, группа аутсайдеров на двух минивэнах решает покинуть конвой и продолжить путь по пустынному Марокко. В последний момент к ним присоединяются отец и сын, надеясь, что вместе они смогут найти сбежавшую дочь.
Смерть конвенций сторителлинга
На первых тридцати минутах фильма у зрителя может сложиться ощущение, что «Сират» — это классическое road movie о принятии себя и нахождении новой семьи. И это правда, но лишь отчасти. До определённого момента режиссёр Оливер Лаше и впрямь выстраивает узнаваемый нарратив из сотен схожих картин. Причём у него получается эталонная жанровая лента. Благодаря этому и постоянному включению техномузыки в сцены, зритель потихоньку усыпляет бдительность. Постановщик понимает это и использует, чтобы в дальнейшем протащить аудиторию через эмоциональные американские горки, раз за разом ломая все правила сторителлинга. В итоге, ближе к концу фильма публика оказывается в растерянности, не зная, чего ожидать дальше и куда Лаше ведёт наших героев.
Когда же, наконец, начинаются финальные титры, люди в зале наконец выдыхают с облегчением. Далее начинаются споры между критиками. Одни восторженно говорят о гениальном нарушении всех правил построения кино, а другие упрекают постановщика в отсутствии внятной структуры и излишнем снобизме. Поэтому для одних «Сират» стал главным открытием фестиваля, а для других — очередным громким, но дешёвым пшиком.
Кино о нелогичности жизни
История в «Сирате» может звучать нелогично: персонажи не развиваются в ожидаемую зрителями сторону (или вообще в какую-либо сторону), а события, происходящие с ними, не укладываются в условные правила, которые Лаше предоставляет зрителям в первом акте. Однако такая хаотичность сценария — это не ошибки авторов, а осознанное решение. Случайность происходящих событий в ленте отражает случайность и бессмысленность большинства событий из жизни. Войны, теракты и другие глобальные и локальные трагедии случаются на ежедневной основе, сиюминутно разрушая наши планы и мечты. Редкий человек проходит через ту же арку героя, которую сценаристы выстраивают в фильмах. Именно это отсутствие развития и встреча с силой, которую невозможно побороть, показывает на большом экране Оливер Лаше.
Вывод
«Сират» может не оказаться любимым фильмом большинства зрителей, но это определённо один из самых запоминающихся опытов нынешнего Каннского кинофестиваля. Как и многие другие участники конкурса, картина говорит о приближающемся конце света. Но, в отличие от других работ, Лаше умудряется поместить зрителя в то состояние ужаса и беспомощности, через которое проходят наши герои. И только за один этот факт «Сират» стоит просмотра для каждого любителя кино.
Читайте другие рецензии с 78-го Каннского кинофестиваля:
