Летнее алматинское солнце, бетонный микрорайон, советская графика и сила войлока — всё это легло в основу магистерской коллекции Жамили Куанышевой, выпускницы Central Saint Martins. Она работает с войлоком, создаёт вещи без единого шва и верит, что одежда тоже может рассказывать истории.
Фото: Dmitrij Vasilenko
Фото: Zihan Miracle Liu
Как вы пришли в моду? Это было осознанное решение или цепочка случайностей?
Я всегда любила моду, с детства. Решение пойти на дизайнера одежды пришло в конце 10-го класса — долго сомневалась, стоит ли вообще выбирать такую нестабильную профессию. Но в итоге решила: если есть возможность идти за зовом души, нужно идти.
Вы работали моделью и стажировались в Poster Girl и Erdem. Что это дало вам как дизайнерке?
Работая в Erdem, я поняла, что мне нравится не только создавать одежду, но и разрабатывать принты и текстиль. Я помогала дизайнеру по принтам, и, несмотря на то, что их эстетика сильно отличается от моей, именно там я научилась не бояться смешивать элементы, которые на первый взгляд кажутся несочетаемыми.
Я также увидела, как работает большой, уже сложившийся бренд — это большая система, где у каждого чётко своя задача, и всё распланировано до мелочей. Если кто-то не справляется — рушится вся структура. Было очень интересно потом наблюдать, как коллекция, над которой ты работал, выходит на подиум.
Poster Girl — совсем другой опыт: я наблюдала, как живёт молодой бренд, который держится на одной энергии и оптимизме. Тогда у них даже не было других сотрудников, была только я и две девушки-основательницы. Мы работали в маленькой студии на окраине Лондона, где окно было только в потолке, и делали практически всё сами. Потом мы ездили в Париж на неделю моды и жили в одной комнате, где я спала на надувном матрасе, который к утру сдувался. Сейчас это уже достаточно большой бренд с целой командой, и я очень рада за девушек. Как говорится, терпение и труд всё перетрут.
Каково было учиться в Central Saint Martins, где учились Маккуин и Маккартни? Вы ощущали давление при обучении там или, наоборот, вдохновение?
Я ощущала и то, и другое в равной степени. Честно говоря, давление иногда побеждало, потому что сама система обучения там строится на постоянном напряжении и критике. Иногда доходишь до момента, когда не то что вдохновения не чувствуешь, а думаешь о том, чтобы просто сдаться. Нужно уловить этот момент и пройти через него.
Вдохновение, конечно, льётся там буквально ото всюду. Студенты и преподаватели одеваются не по трендам, а по себе. Везде висят и стоят арт-объекты, а студенты чувствуют полную свободу самовыражения без осуждения. Джон Гальяно говорил, что именно там впервые почувствовал себя дома и не ощущал себя аутсайдером. Я с ним полностью согласна.
Расскажите, как родилась ваша магистерская коллекция.
Всё началось с того, что перед магистратурой я провела всё лето в Алматы, чего давно не делала. Гуляя по городу уже во взрослом возрасте, я не могла перестать фотографировать различные детали зданий. Они завораживали меня своей графичностью и скрытой уникальностью.
Я смотрела на наших девушек, и они сильно отличались от того, что я привыкла видеть в Лондоне. Меня вдохновила их женственность и элегантность, с которой они двигаются и одеваются. Даже в современной одежде и трендах — всё равно в деталях проглядывали женственность и отголоски кочевой культуры. Так я поняла, чему хочу посвятить коллекцию и что хочу продемонстрировать миру.
Почему именно войлок? Что вам близко в этом материале?
Интерес к войлоку появился у меня ещё на бакалавриате — тогда скорее на уровне наблюдения. Позже я поняла, насколько это недооценённая техника. У неё огромный потенциал — особенно в контексте устойчивой моды. Войлок экологичен, пластичен, и у него глубокая связь с нашей культурой. Поэтому я сразу решила, что хочу исследовать его глубже через свою выпускную коллекцию.
Как вы пришли к идее цельноваляных вещей без швов? Это скорее технологический эксперимент или философия?
И то, и другое. С одной стороны — это настоящая кутюрная техника, которой, как мне кажется, Париж мог бы и позавидовать. С другой — это философия. Цельноваляние позволяет создавать вещи без отходов, полностью биоразлагаемые, для которых даже не нужно электричество. Это экологично, этично и эстетически цельно.
Вы упоминали художников Джелеу Жумабекова и Исатая Исабаева как визуальные референсы. А есть ли мастера, работающие с войлоком, за кем вы следите?
Да, мне очень нравятся работы Гульнур Мукажановой — особенно её игра с цветом и минималистичная подача. Я посещала её выставку несколько лет назад, и она меня очень вдохновила. Также мне близки работы художницы Лейлы Жаркын.
Вы говорите, что коллекция — о любви к Алматы. Какими словами вы бы описали этот город тем, кто там никогда не был?
Безумно душевный и совершенно особенный во всей своей бетонной простоте.
Может ли одежда «рассказывать» историю так же, как кино или музыка? Какую историю рассказывает ваша коллекция?
Да, одежда тоже может быть рассказом, хотя и не таким прямолинейным. В любом случае на неё всегда накладывается личность того, кто её носит.
Моя коллекция — это история о женственности и элегантности казахстанских женщин, о смешении эпох и возвращении к корням.Конечно же, это и моя личная история о девушке, выросшей в типичном бетонном постсоветском алматинском микрорайоне, при этом всегда интересовавшейся историей и культурой своего народа. Думаю, это ощущение двойственности знакомо многим нашим современникам.
Мне хотелось рассказать эту историю и показать нашу самобытность через моду всему миру.
Что бы вы хотели, чтобы чувствовали люди, надевая ваши вещи?
Силу. Степную свободу. И при этом — комфорт и защищённость, оставаясь яркой и элегантной.
Какая вещь из коллекции для вас самая любимая?
Чёрно-белое цельновалянное платье с узором со стены одного здания в Алматы. Узор не только полностью свалян из шерсти и перетекает на другую сторону без швов, он ещё отражён противоположным цветом на другой стороне. Получается эффект инь-ян, который, мне кажется, хорошо отражает двойственность Алматы и нашей истории.
Было безумно сложно разработать его, я ночами напролёт валяла прототипы до крови на руках. Потом на новогодних каникулах мастерицы из yurta.shop помогли мне довести его до финального состояния — и это был настоящий вызов для всех. Я благодарна им, что не сдались, и очень довольна результатом.
Как вы видите развитие своего бренда? Вы говорите — и в Лондоне, и в Казахстане. Это про две аудитории или одну глобальную?
Хочу развиваться и там, и там. В Лондоне — чтобы быть частью мировой индустрии. В Казахстане — потому что я отсюда, как и те, с кого и для кого я делаю одежду. Думаю, аудитории будут разными, продукт нужно будет адаптировать. Это непросто, но интересно как вызов. Возможно, со временем бренд укоренится в одной из стран, но пока хочется попробовать обе.
Планируете ли запуск бренда в Алматы?
Да, определённо. Точных сроков пока нет, но надеюсь, до конца года начну запускать капсулы и развиваться органично.
