REPAS Workshop: почему городу нужны муралы

Причины разные, но суть одна – всё упирается в деньги. Когда идёт перекраска дома, я думаю, мышление у людей примерное такое: есть фасад дома – мы на нём заработаем денег, или мы его закатаем и заработаем ещё больше. Нет системной истории. Если в советское время у города был архитектурный план, то сейчас такого нет.

Мы встречались с рекламным агентством, которое работало над муралом Coca Colа, там тоже мышление «клиент сказал», «клиент хочет». Уровень сознания – повесить баннер на самом видном месте.

Я всегда думал, что у акимата есть какая-то база. Как выяснилось, её не было. На самом деле спорно – да, есть согласованные фестивальные фасады, но есть работы, никем не согласованные. Даже наше творчество здесь мы согласовали с администрацией «Атакента»‎, а этого руководства уже нет.

Мурал с трамваями на Шевченко – Тулебаева – первая работа, в которой я пытался сделать всё по закону. Два месяца топтал пороги акимата. Я понял, что проще нарисовать и уйти, чем взять разрешение, где тебя футболят из кабинета в кабинет.

Попробовать отвоевать мурал – то ещё дело. Был случай, когда власти города решили закрасить работу магазина Geek Shop. Мы обратились в Центр урбанистики, дозвонились до замакима, добрались до архитектора и получили отказ. Через неделю закрасили мурал «Ожидание» Сауле Сулейменовой и КуБа. Со скандалом фасад отбили и перерисовали.

Получается, что механизм сейчас только один – общественное давление. Это неприятная история для меня как художника, я вообще должен другим заниматься.

Мы изначально ребята с улицы, граффити – это субкультурное явление. Многие художники в Алматы – выходцы из REPAS. Мы живём в этом городе, поэтому чувствуем свою ответственность. Профессионалов в стрит-арте мало, поэтому кто, кроме нас, займётся этим и скажет, как надо делать.

Мы также поддерживаем других художников, чьи права нарушаются. Помню, была история, когда украли эскиз Батыра Садвакасова и Галымжана Балсары с портретом Бауыржана Момышулы, и мы за них вписались.

В крайнем проекте мы приезжали в Шымкент и Караганду и работали с местными художниками. Задача была такая – вернуть стрит-арт людям. В Караганде было одно непривлекательное место, где люди боялись ходить ночью. Когда мы расписали работу, повесили лампочки, люди выходили и говорили: «Мы привыкаем снова здесь проходить, чтобы посмотреть на эту работу».

Сейчас в регионах больше развито такое полу-граффити, но в каждом городе есть стрит-арт артисты. Также бывают галерейные художники возрастом постарше, которым становится тесно в своём пространстве, и они выходят творить на улицы.

Для человека естественно украшать своё жилище. Мы же не просто коробки строим, а пытаемся придать им архитектурные формы. Где их не хватает – там появляемся мы. Конечно, ещё можно посмотреть кучу исследований о влиянии стрит-арта на цены на недвижимость (например, район Шордич в Лондоне). Если говорить о бизнесе, то в Москве на каких-то улицах с муралами наблюдается больший денежный приток.

Если с точки зрения искусства взглянуть, то стрит-арт – это довольно эгоистичное увлечение. Ты делаешь арт, который люди не ждут. Художник и зритель встречаются неожиданно.

Мне больше нравятся истории о процессе их создания. На Тимирязева – Жарокова есть работа галерейного художника, которую перенесли граффити-художники в рамках MURAL FEST. Мне понравилось наблюдать, как они в начале снесли часть стены, потом восстанавливали, дорисовывали заново и так далее.

Абай на Аль-Фараби – Навои. Вообще мне обидно за Абая. Есть личности, чьё величие не про их лицо, а про то, что в их голове. Их превращают в каких-то Дед Морозов, и происходит десакрализация образов. Но мне этот мурал не нравится даже не по этой причине, он просто плохо исполнен.