Сюжет
Город Мэйбрук, среда, 2:17 ночи. Семнадцать детей из одного класса проснулись и сбежали из своих домов. Больше их никто не видел. Исчезли все, кроме одного мальчика — жертвы буллинга — по имени Алекс. Полиция оказалась бессильна и исчезновение детей быстро превратилось в городскую легенду, которую зрителям в кинозале рассказывает загадочный детский голос.
Убитые горем родители винят во всём классную руководительницу Джастин, что привело к её отстранению от преподавательской деятельности. Девушка испытывает на себе ненависть целого города, отчего обостряется её алкоголизм. Чем глубже публика исследует жизнь Джастин после инцидента, тем больше узнаёт как о причинах исчезновения детей, так и о всевозможных страхах маленького городка Мэйбрук.
«Магнолия» из мира хорроров
В различных интервью режиссёр и сценарист Зак Креггер говорил, что вдохновлялся «Магнолией» Пола Томаса Андерсона во время написания «Орудий». Прежде всего это видно по структуре фильма, которая рассказывает практически одну и ту же историю с перспектив нескольких персонажей, в итоге складывая всё в единую, хитросплетённую картину. В обоих случаях связь между героями и их приключениями долгое время кажется неочевидной. Однако когда она всё-таки обнаруживается, сюжет начинает играть совершенно иными красками.
Если работу Андерсона и впрямь можно сравнить с цветком магнолии, объединяющим нескольких историй под одним зонтиком, то «Орудия» скорее напоминают клубок ниток, который зрителям предстоит распутать вместе с героями. Так, первые три главы фильма публика знакомится с жителями Мэйбрука — городка, будто сошедшего со страниц Стивена Кинга. В них Креггер фокусируется на элементах, присущих классическим ужасам и триллерам. Однако в последующих трёх историях картина меняет тон повествования, раскрывая все карты и превращаясь в смесь трэш хоррора и комедии.
Такие жанровые метаморфозы — редкое явление даже для сегодняшних фильмов ужасов. Однако этот переход между столь далёкими жанрами с одной стороны показывает всю многослойность картины, способной вызвать целый спектр противоречащих друг другу эмоций, с другой, вписывается в небольшую фильмографию Креггера.
Так, постановщик получил первую известность в 2022 году с выходом дебютной картины «Варвар». В этой ленте режиссёр также использовал нелинейное повествование, рассказав одну и ту же историю с трёх разных перспектив. Внедрение каждой последующей перспективы не только полностью меняло отношение зрителя к происходящему на экране, но и прыгало тонально, уходя от изначально классического ужаса про маньяка в доме к более возвышенному хоррору, чтобы в конце напротив прийти в трэш-стилистику с едва ли собранным, но очень увлекательным сюжетом. Нечто подобное происходит и в «Орудиях». Только на этот раз у Креггера увеличился бюджет и амбиции. Вместе с этим прибавилось опыта, отчего режиссёру удалось совместить несколько жанров, не утратив смысл картины.
Аллюзия на скулшутинг?
Услышав название фильма и краткий синопсис, нетрудно будет догадаться, что «Орудия» — это аллюзия на массовые расстрелы в американских школах. Об этом говорит и сеттинг, и открывающие кадры в стенах школы, и сцены, в которых родители пытаются помочь друг другу справиться с утратой. Параллели становятся совсем уж очевидными, когда один из героев во сне следует за своим сыном, чтобы в конце увидеть дом, над которым парит огромный автомат с надписью 217, отсылающим на время исчезновения детей.
В последнее время хорроры всё чаще используют жанровые тропы, чтобы через них поговорить о травме утраты близкого человека. Буквально этим же летом на экраны вышел «Верни её из мёртвых», поднимавший ту же тему. Однако там, где большинство режиссёров решило сфокусироваться на диалоге о травме, Креггер решает не развивать эту тему, а создать многослойную картину, открытую для интерпретаций.
Так, один увидит в происходящем аллюзию на скулшутинг. Другой посчитает, что действия антагониста по отношению к детям — это аллегория на пропаганду, которая оказывается наиболее эффективна в детском возрасте. Третий сравнит травму с «орудием», ведь бегущие дети в фильме напоминают самонаводящиеся боеголовки. Схожим образом травма в виде алкоголизма Джастин раскрывается иным образом, когда один из персонажей нападает на неё с бутылкой, буквально превращая проблему в оружие. Наконец, наркоман Джеймс несколько раз использует шприцы в качестве оружия, чтобы спастись от преследований полицейского Пола.
Множество интерпретаций может быть и у загадочного времени исчезновения 2:17. Так, одни объясняют это число семнадцатью пропавшими детьми и двумя выжившими героями Алексом и Джастин. Другие вслушиваются в интервью Креггера, который использовал «Орудия», чтобы пережить смерть близкого друга, ушедшего из жизни в седьмом месяце двадцать первого года. Третьи вспоминают имя пропавшего ребёнка Мэтью и отсылаются к Евангелие от Матфея 2:17, в которой говорится о резне неповинных детей. В любом случае, такой простор для интерпретаций в жанровом кино говорит лишь об универсальности и многослойности истории Креггера.
Жизнь с родителями алкоголиками
Не самая очевидная интерпретация фильма — это его фокус на алкоголизме. Тема заявляется практически сразу через персонажа Джастин, которая от стресса то и дело отправляется в местные бары и виноводочные. Позже она продолжается через полицейского Пола, пытающегося бросить пить.
Однако настоящие последствия злоупотребления спиртным скрыты в родителях выжившего мальчика Алекса. Об этом в интервью ScreenRant говорил сам Креггер. По сюжету, отец и мать оказываются жертвами некой дальней родственницы Глэдис, которая вторгается в их дом и делает из них марионеток. Далее родители становятся дисфункциональными и склонными к селфхарму по велению Глэдис. Алексу приходится одному следить за порядком в доме, кормить родителей с ложки и скрывать от окружающего мира ужасы, творящиеся за закрытыми дверьми. Всё доходит до того, что Алекс заклеивает окна газетами, чтобы правда не просочилась во внешний мир.
В это же время Глэдис ни раз сравнивают с паразитом. В основном сравнения идут визуальные: в ключевой сцене с Алексом в школе на доске крупными буквами написано слово «паразит, а по телевизору директора школы незадолго до прихода Глэдис показывают муравья, чей мозг оказывается отравлен паразитом.
Как побороть утрату
Зак Креггер в «Орудиях» побеждает травму утраты самым необычным для жанра образом. Он не говорит пресловутую мысль, что человек должен жить дальше и продолжать находить радости в жизни даже после потери близкого. Вместо этого он заставляет зрителей её ощутить: так, если в начале фильма основной эмоцией публики в зале был страх, то в конце он сменяется на искренний смех от происходящего на экране. Хоррор, пронизывающий кинозал в первой главе растворяется в абсурде последней, отчего аудитория выходит со сеанса вдохновлённой, а не опустошённой. Довести до такого зрителя, дав ему возможность самолично пережить травму, пусть и не свою, это поистине уникальный опыт работы Креггера, решившего пожертвовать классической жанровой структурой ради чего-то большего. Конечно, кого-то из зрителей такой эксперимент может оттолкнуть, но для многих финал «Орудий» может стать самым запоминающимся кино опытом 2025 года.
